Как навсегда остановить травлю
Методы борьбы с буллингом в РФ.
Ирина Шатрова: борьба с буллингом в России пока ведётся лишь по инициативе отдельных учителей, школ и организаций. Но в ближайшем будущем эти инициативы как минимум будут изучены и собраны федеральными властями для дальнейших рекомендаций.
Проблема буллинга в современном обществе
Буллинг — явление, распространённое по всему миру. Оно проявляется не только в школах, но и в армиях, рабочих коллективах и других комьюнити. Однако именно школьный буллинг несёт наиболее тяжёлые последствия — с точки зрения психологии он негативно влияет и на жертву, и на тех, кто её травит, и даже на безмолвных свидетелей. В самом крайнем случае буллинг приводит к суициду или жестокой, иногда убийственной мести со стороны жертвы.
Обратим внимание, что буллинг — это не просто конфликт между учениками. Если два подростка разошлись во взглядах и решили выяснить отношения с помощью кулаков — это плохое поведение, но не буллинг.
Буллинг от конфликта отличает прежде всего систематичность. Жертву травят, делают изгоем, обзывают, домогаются, ей портят вещи, толкают, либо бьют месяцами. Даже годами. При этом агрессор (он не всегда один) заведомо сильнее морально или физически. Он знает, что не получит отпора.
Буллинг ведётся публично — свидетели просто молча наблюдают или даже одобряют действия агрессора. Так последний самоутверждается в коллективе, а жертва чувствует себя в окружении врагов, что усиливает давление.
В последние годы, когда у школьников появилась возможность пользоваться соцсетями, стал распространяться кибербуллинг, который травмирует ребёнка не меньше, чем травля офлайн.
Подробнее о буллинге и о том, как вести себя родителям и ребёнку в случае травли — Буллинг в школе: что делать родителям и жертве. А что делать, если опасность исходит онлайн, узнайте в материале Кибербуллинг – спасение есть? Как справиться с интернет-травлей.
Стоит отметить, что в роли жертвы и агрессора при школьном буллинге могут выступать не только дети, но и учителя.
Буллинг в российских школах: данные и статистика
Каждый третий ребёнок в России сталкивался с буллингом в школе, при этом каждый десятый никому об этом не говорил. Ещё около 10% ребят участвовали в буллинге как агрессоры или свидетели. Такие данные в конце 2020 приводили в Общероссийском народном фронте.
Агентство «Михайлов и Партнеры. Аналитика» (данные приводятся в издании «Педсовет») выявило ещё более пугающие показатели:
- 52% ребят в возрасте 10-18 лет были жертвами буллинг;
- 32% страдали от психологической травли, а 26,6% – от физической;
- 15,2% – не станут говорить о происходящем ни родственникам, ни учителям, ни друзьям;
лишь 0,5% детей готово идти в полицию.
Стоит отметить, что универсальной формулы по выявлению потенциальных жертв и агрессоров — нет. Но нападкам со стороны сверстников с большей вероятностью подвергаются ребята с другим социальным статусом.
Как показало исследование Высшей школы экономики 2019 года дети из семей с более низким уровнем достатка чаще становятся объектами травли: у них нет модной одежды, дорогих смартфонов — и это может сделать их изгоями. Такие ребята чаще других подвергаются словесным нападкам, игнорированию и кибербуллингу. В школах, где в основном учатся дети из небогатых семей, жертвой буллинга наоборот может стать более обеспеченный ребёнок. Эта картина характерна не только для России, но и для других стран.
В исследовании отмечается, что часто агрессоры — это выходцы из семей с авторитарным подходом к воспитанию. Вероятность оказаться вовлечёнными в буллинг в качестве инициативной или наблюдающей стороны выше у ребят, у которых есть братья или сестры. Это может быть связано с недостатком родительского внимания.
Интересно, что в России учителя либо не могут распознать буллинг и считают его нормальным явлением, либо просто не фокусируют своё внимание на отношениях между учениками. Проведённое в 2019 году Казанским федеральным университетом исследование показало, что дети по 10-бальной школе оценивают уровень травли и агрессии в школах на 7-8 баллов, а их учителя — лишь на 3-4 балла. Для сравнения, в Швейцарии учителя дают оценку уровню травли в их школах на 8-9 баллов, а дети — лишь на 3-5 баллов.
Согласно исследованию ВШЭ 2018 года, минимум 70% российских учителей сами сталкивались с каким-либо видом травли: их дразнили, придумывали им клички, игнорировали, обсуждали их личную жизнь, демонстрировали презрение взглядами или жестами, дети специально и систематически на уроках нарушали дисциплину и отказывались выполнять требования преподавателей. Каждый второй учитель получал угрозы от учеников. Треть — слышали или получали в свой адрес высказывания интимного характера. А с кибербуллингом сталкивались 42% преподавателей. Интересно, что как и в случае со школьниками — жертва часто выбирается по социальному статусу. Вероятность попасть под буллинг выше у учителей с низким уровнем дохода. При этом 23% учителей никому не рассказывали, что являются жертвами травли.
Как ведётся борьба с буллингом?
На данный момент в России нет поддерживаемых государством антибуллинговых программ. Однако внимание вопросу уделяется. Так, по итогам заседания Правительственной комиссии по делам несовершеннолетних по теме предупреждения буллинга российским Минпросвещения, Минобрнауки, МВД и Росмолодежи поручено проанализировать и обобщить региональные практики в части профилактики буллинга. Речь идёт и о мониторинге ситуаций в классах и о непосредственной работе с учителями, родителями и учащимися. Регионам рекомендуется обеспечить системную работу по выявлению травли в школах. При этом власти намерены собрать онлайн-библиотеку полезных практик.
Пока на государственном уровне идёт осмысление способов работы в школах, некоторые организации уже предлагают решения. Например, проводятся антибуллинговые тренинги в рамках собственной Всероссийской антибулинговой программы «Каждый важен» (которая реализуется при поддержке Фонда президентских грантов).
Что дальше? Тенденции и перспективы
Мгновенного эффекта от антибуллинговых программ получить нельзя. При этом ситуация в школах напрямую зависит от общего уровня толерантности в стране: ребёнок вряд ли проникнется эмпатией ко всем своим одноклассникам, если в его семье есть предрассудки на счёт социального статуса, национальности, ориентации, религии, физических недостатков и других отличий между людьми.
Репрессивная или авторитарная борьба с буллингом со стороны сотрудников школы в конечном итоге может вызвать негативные последствия: либо агрессор будет действовать назло, либо сам превратится в жертву и будет бояться ходить на учёбу, чтобы лишний раз не оказаться на ковре у директора. При этом атмосфера в классе по-прежнему будет напряжённой.
Не ясна, без комплексной работы над проблемой буллинга, и ситуация с учителями, которые становятся объектами травли. Ответить ученикам симметрично они не могут, рискуя быть зафиксированными на камеру смартфона и уволенными после скандала в СМИ. Мгновенно освоить методы борьбы с буллингом и найти силы ему противостоять большинство попавших в такую ситуацию преподавателей просто не способны. Аналогично, особо тяжёлыми становятся ситуаций, где травлей ребёнка занимаются не ровесники, а учителя.
Даже если в России и будет создана на федеральном уровне достойная программа борьбы с буллингом, нет уверенности, что её не будут исполнять на местах исключительно для галочки.
Однако само признание наличия проблемы на государственном уровне — уже большой шаг в борьбе с буллингом. Как минимум, на него многие перестанут закрывать глаза и относиться, как к чему-то само собой разумеющемуся в школьной среде.
В заключении отметим, что снизить уровень буллинга в российских школах можно лишь в том случае, когда в решении проблемы будут заинтересованы и родители, и учителя, и дети.
В качестве отправной точки для борьбы с проблемой могут стать существующие в России программы и методические материалы, а также адаптация эффективных практик, реализуемых за границей. Лучше, если это будут долгосрочные программы, подразумевающие работу с детьми, начиная с начальной школы и заканчивая выпускными классами.
Проблема буллинга в современном обществе
Буллинг — явление, распространённое по всему миру. Оно проявляется не только в школах, но и в армиях, рабочих коллективах и других комьюнити. Однако именно школьный буллинг несёт наиболее тяжёлые последствия — с точки зрения психологии он негативно влияет и на жертву, и на тех, кто её травит, и даже на безмолвных свидетелей. В самом крайнем случае буллинг приводит к суициду или жестокой, иногда убийственной мести со стороны жертвы.
Обратим внимание, что буллинг — это не просто конфликт между учениками. Если два подростка разошлись во взглядах и решили выяснить отношения с помощью кулаков — это плохое поведение, но не буллинг.
Буллинг от конфликта отличает прежде всего систематичность. Жертву травят, делают изгоем, обзывают, домогаются, ей портят вещи, толкают, либо бьют месяцами. Даже годами. При этом агрессор (он не всегда один) заведомо сильнее морально или физически. Он знает, что не получит отпора.
Буллинг ведётся публично — свидетели просто молча наблюдают или даже одобряют действия агрессора. Так последний самоутверждается в коллективе, а жертва чувствует себя в окружении врагов, что усиливает давление.
В последние годы, когда у школьников появилась возможность пользоваться соцсетями, стал распространяться кибербуллинг, который травмирует ребёнка не меньше, чем травля офлайн.
Подробнее о буллинге и о том, как вести себя родителям и ребёнку в случае травли — Буллинг в школе: что делать родителям и жертве. А что делать, если опасность исходит онлайн, узнайте в материале Кибербуллинг – спасение есть? Как справиться с интернет-травлей.
Стоит отметить, что в роли жертвы и агрессора при школьном буллинге могут выступать не только дети, но и учителя.
Буллинг в российских школах: данные и статистика
Каждый третий ребёнок в России сталкивался с буллингом в школе, при этом каждый десятый никому об этом не говорил. Ещё около 10% ребят участвовали в буллинге как агрессоры или свидетели. Такие данные в конце 2020 приводили в Общероссийском народном фронте.
Агентство «Михайлов и Партнеры. Аналитика» (данные приводятся в издании «Педсовет») выявило ещё более пугающие показатели:
- 52% ребят в возрасте 10-18 лет были жертвами буллинг;
- 32% страдали от психологической травли, а 26,6% – от физической;
- 15,2% – не станут говорить о происходящем ни родственникам, ни учителям, ни друзьям;
лишь 0,5% детей готово идти в полицию.
Стоит отметить, что универсальной формулы по выявлению потенциальных жертв и агрессоров — нет. Но нападкам со стороны сверстников с большей вероятностью подвергаются ребята с другим социальным статусом.
Как показало исследование Высшей школы экономики 2019 года дети из семей с более низким уровнем достатка чаще становятся объектами травли: у них нет модной одежды, дорогих смартфонов — и это может сделать их изгоями. Такие ребята чаще других подвергаются словесным нападкам, игнорированию и кибербуллингу. В школах, где в основном учатся дети из небогатых семей, жертвой буллинга наоборот может стать более обеспеченный ребёнок. Эта картина характерна не только для России, но и для других стран.
В исследовании отмечается, что часто агрессоры — это выходцы из семей с авторитарным подходом к воспитанию. Вероятность оказаться вовлечёнными в буллинг в качестве инициативной или наблюдающей стороны выше у ребят, у которых есть братья или сестры. Это может быть связано с недостатком родительского внимания.
Интересно, что в России учителя либо не могут распознать буллинг и считают его нормальным явлением, либо просто не фокусируют своё внимание на отношениях между учениками. Проведённое в 2019 году Казанским федеральным университетом исследование показало, что дети по 10-бальной школе оценивают уровень травли и агрессии в школах на 7-8 баллов, а их учителя — лишь на 3-4 балла. Для сравнения, в Швейцарии учителя дают оценку уровню травли в их школах на 8-9 баллов, а дети — лишь на 3-5 баллов.
Согласно исследованию ВШЭ 2018 года, минимум 70% российских учителей сами сталкивались с каким-либо видом травли: их дразнили, придумывали им клички, игнорировали, обсуждали их личную жизнь, демонстрировали презрение взглядами или жестами, дети специально и систематически на уроках нарушали дисциплину и отказывались выполнять требования преподавателей. Каждый второй учитель получал угрозы от учеников. Треть — слышали или получали в свой адрес высказывания интимного характера. А с кибербуллингом сталкивались 42% преподавателей. Интересно, что как и в случае со школьниками — жертва часто выбирается по социальному статусу. Вероятность попасть под буллинг выше у учителей с низким уровнем дохода. При этом 23% учителей никому не рассказывали, что являются жертвами травли.
Как ведётся борьба с буллингом?
На данный момент в России нет поддерживаемых государством антибуллинговых программ. Однако внимание вопросу уделяется. Так, по итогам заседания Правительственной комиссии по делам несовершеннолетних по теме предупреждения буллинга российским Минпросвещения, Минобрнауки, МВД и Росмолодежи поручено проанализировать и обобщить региональные практики в части профилактики буллинга. Речь идёт и о мониторинге ситуаций в классах и о непосредственной работе с учителями, родителями и учащимися. Регионам рекомендуется обеспечить системную работу по выявлению травли в школах. При этом власти намерены собрать онлайн-библиотеку полезных практик.
Пока на государственном уровне идёт осмысление способов работы в школах, некоторые организации уже предлагают решения. Например, проводятся антибуллинговые тренинги в рамках собственной Всероссийской антибулинговой программы «Каждый важен» (которая реализуется при поддержке Фонда президентских грантов).
Что дальше? Тенденции и перспективы
Мгновенного эффекта от антибуллинговых программ получить нельзя. При этом ситуация в школах напрямую зависит от общего уровня толерантности в стране: ребёнок вряд ли проникнется эмпатией ко всем своим одноклассникам, если в его семье есть предрассудки на счёт социального статуса, национальности, ориентации, религии, физических недостатков и других отличий между людьми.
Репрессивная или авторитарная борьба с буллингом со стороны сотрудников школы в конечном итоге может вызвать негативные последствия: либо агрессор будет действовать назло, либо сам превратится в жертву и будет бояться ходить на учёбу, чтобы лишний раз не оказаться на ковре у директора. При этом атмосфера в классе по-прежнему будет напряжённой.
Не ясна, без комплексной работы над проблемой буллинга, и ситуация с учителями, которые становятся объектами травли. Ответить ученикам симметрично они не могут, рискуя быть зафиксированными на камеру смартфона и уволенными после скандала в СМИ. Мгновенно освоить методы борьбы с буллингом и найти силы ему противостоять большинство попавших в такую ситуацию преподавателей просто не способны. Аналогично, особо тяжёлыми становятся ситуаций, где травлей ребёнка занимаются не ровесники, а учителя.
Даже если в России и будет создана на федеральном уровне достойная программа борьбы с буллингом, нет уверенности, что её не будут исполнять на местах исключительно для галочки.
Однако само признание наличия проблемы на государственном уровне — уже большой шаг в борьбе с буллингом. Как минимум, на него многие перестанут закрывать глаза и относиться, как к чему-то само собой разумеющемуся в школьной среде.
В заключении отметим, что снизить уровень буллинга в российских школах можно лишь в том случае, когда в решении проблемы будут заинтересованы и родители, и учителя, и дети.
В качестве отправной точки для борьбы с проблемой могут стать существующие в России программы и методические материалы, а также адаптация эффективных практик, реализуемых за границей. Лучше, если это будут долгосрочные программы, подразумевающие работу с детьми, начиная с начальной школы и заканчивая выпускными классами.